икутлук жил вместе с двоюродным братом; они очень любили друг друга. В том селении только у двоюродного брата Сикутлука была собака. Однажды Сикутлук увидел двоюродного брата перед шатром; он был чем-то занят, и собака его находилась рядом. Когда Сикутлук приблизился, брат неожиданно сказал: «Пожалуйста, застрели мою собаку». — «Нет, я не сделаю этого, мы же друзья». Но брат продолжал упрашивать, говоря: «Умоляю тебя, сделай это, несмотря ни на что». В конце концов Сикутлук принес свой лук; но он по-прежнему сомневался и потому опять спросил: «Не пожалеешь ли ты об этом, когда будет уже поздно?» — «Нет, конечно нет!» И Сикутлук застрелил собаку. Брат его, однако, обиделся и вызвал его на поединок; он сказал: «Сикутлук с самого начала хотел убить ее». Но теперь Сикутлук выстрелил и попал ему прямо в грудь, отчего тот упал мертвым.

Сразу же после этого Сикутлук пошел, завалил лодку и шатер брата тяжелыми валунами до самого верха и вместе с женой покинул это место. Но совершенное убийство пробудило в нем жажду крови, и он двигался вперед с намерением убивать всех, кого встретят. Поначалу ему хватало снежных куропаток и оленей. Оба они — и он сам, и его жена — взяли с собой столько стрел, сколько смогли унести. Через некоторое время они натолкнулись на амарока. Сначала они обнаружили и убили детенышей, но ближе к вечеру появилась и мать с молодым оленем в пасти. Люди успели к тому времени отойти от логова. Они наблюдали, как самка, увидев, что ее детеныши убиты, бросила добычу; затем она понюхала воздух и пошла по следу людей. С жутким воем что есть мочи неслась она вслед за ними. Женщина вскрикнула: «Я боюсь, что она сожрет нас!» — но муж ответил только: «Ах, брат мой, возлюбленный брат мой, я убил тебя!» Он осторожно выбрался из засады, прицелился в зверя и убил его на месте. После этого они снова спрятались и стали ждать. Вскоре вернулся самец, тоже с молодым оленем в зубах. С теми же словами — «Увы, брат мой, возлюбленный брат мой!» — Сикутлук застрелил и его. Они с женой побрели снова, все дальше и дальше, и убивали все живое, что встречалось им на пути. Однажды женщина заметила киливфака; зверь стоял и скреб лапами землю. Когда муж тоже заметил его, то сначала отправился искать неподалеку от этого места яму; он приказал жене забраться в нее, спрятаться и сидеть тихо, пока он сам к ней не спустится. После этого охотник осторожно двинулся навстречу зверю. Каждый раз, когда зверь поднимал голову и осматривался, он прижимался к земле; но когда зверь стоял и рыл землю, человек постепенно подкрадывался к нему. Наконец он подобрался совсем близко и рискнул выстрелить, а затем бросился назад и упал в яму к жене. Дикий зверь помчался за ним и тоже влетел в пещеру, где целиком загородил вход. Им пришлось трудно, но в конце концов они сумели вновь выбраться наружу. Побрели дальше; когда они проходили по ледникам, Сикутлук переносил жену через трещины. В конце концов он снова вышел к морю и сразу же увидел невдалеке охотника на каяке. Этот человек сказал, что отвезет их к себе домой, если они только дождутся, пока он приведет для них лодку; как ни странно, в лодке приплыли одни только мужчины. Муж и жена присоединились к этим людям, но вскоре обнаружили, что попали к эркилекам. Как-то Сикутлук сказал жене, что хотел бы вернуться и поискать своих родичей; он обещал вернуться и назвал время, когда рассчитывал сделать это; но ждали его напрасно. Когда назначенное время миновало, они пообещали ангакоку щедрое вознаграждение, если он сможет сказать, что произошло с путешественником. После некоторых размышлений колдун ответил: «Я видел, как он убил пару амароков с выводком». Жена признала, что так и было. «И к тому же самку киливфака?» — «Да, и такое тоже было». — «Тогда можешь быть уверена, что самец киливфака сожрал его». А жена Сикутлука жила с инландерами до самой своей смерти.