Вступив на престол Киевской Руси, князь-язычник Владимир Святославович
всячески поддерживал и даже насаждал культ Перуна. Созданный по
его повелению златоусый, с серебряной головой идол возвышался над
иными кумирами в пантеоне, построенном на холме вблизи княжеских
хором. Еще одно величественное изображение Перуна повез по княжескому
приказу в Новгород Великий дядя Владимира Добрыня.
Перед новгородским Перуном, как и перед киевским, постоянно горел
неугасимый огонь, за которым присматривали специальные жрецы. И
горе тому из жрецов, кто не углядит, позволит пламени угаснуть,
— ему грозит страшная смерть, как врагу божества.
Ибо, как говорит летопись, на священный холм «стекался народ ослепленный,
и земля осквернялась кровию жертв». Правда, ритуальные жертвоприношения
случались нечасто, скорее всего, в пору сбора княжеских дружин,
стихийных бедствий, народных волнений. И обязательно в день Перуна,
20 июля, который торжественно праздновался язычниками в исконно
грозовой период лета.
К этому дню готовились загодя. Специально закалывали животных.
Приносили богу и живых петухов, а потом кидали жребий: зарезать
птицу или отпустить живой. Но случались и жертвоприношения людей.
В 983 г., рассказывает летопись, «мечем жребий на отрока и девицу:
на кого же падет — того зарежем богом »… В тот раз жертвой стал
христианин-варяг Федор. Церковь чтит его как святого.
Но и в будни мимо изображения бога негоже было проходить просто
так. Достаточно было подарить «кумиру» прядь волос или бороды либо
клочок платья. Тогда он явит человеку свою милость.
