В душу Энея, объятую тревогой, входит нежданная радость. Продолжением ее стали команда его «В путь!», движенье на кораблях, шум голосов, скрежет донных камней, трущихся о борта. Немедленно были подняты мачты. Ветер-союзник на парусах морщины разгладил. Тронулась стая судов. Летел впереди корабль Энея. Палинур стоял за кормилом.

Влажная ночь на небе почти достигала срединной меты. Гребцы, подняв весла, прилегли на жестких сиденьях. И тогда с эфирных высот Сон соскользнул, сумрак развеял, тени рассеял. Приняв облик Форбанта, он на высокий выступ кормы опустился, и Палинур, ни в чем не повинный, жертвою стал наважденья.

Палинур, сын Иаса! — бог к нему обратился. — Сами волны корабль твой несут. Тебе слышно дыхание ровное ветра. Наступило время покоя. Склони свою голову и очи смежи, от работы уставшие. Стану сам ненадолго я кормчим.

С трудом глаза открывая, Палинур отозвался:

Мне ль не знать, что такое моря покой?! Мне ли этому чудищу верить? Сколько раз испытавшему неба обман, ему доверить Энея?

Головой он к кормилу припал, за звездою следить продолжая.

И тогда принявший облик Форбанта поднял ветвь, орошенную Летой и забвеньем стигийских утесов, и тряхнул ею над головой Палинура. И так сладко стало ему, так спокойно, как никогда не бывало. И не спорили больше очи с дремотой. Не отпуская кормила, Палинур выскользнул в море вниз головой. И тотчас Сон крылатый вознесся и растворился в эфире.

Флот по обещанию Нептуна шел, не ведая страха. И когда корабли уже подходили к утесам сирен, пробудился Эней и, увидев, что нет на корме Палинура, дал команду гребцам повернуть судно с помощью весел.

Скорбя, Эней размышлял: «Почему, Палинур, ты доверился небу и спокойному морю? На каком песке теперь лежит твое обнаженное тело?»