Недалеко от города Гирина есть старинный городок Улдагай. Больше
тысячи лет тому назад весь этот район, под названием Шу-чжоу, принадлежал
царству Бохай, которое простиралось на восток до моря; потом Улагай
перешел к Киданьскому царству Ляо, а после - к нюйжэньскому царству
Цзинь.
Когда Минская династия в Китае клонилась уже к упадку, а великий
Тай-цзу Гао хуанди (Нурхаци), основатель священной Дацинской династии,
уже строил здание Маньчжурской империи и проводил почтовые тракты,
то как раз около нынешнего Улагая была поставлена почтовая станция,
названная «Станцией пограничной башни» (Бянь-тай-и-чжань).
Улагай еще при начале «священной» династии был окружен земляной
стеной, которая и сейчас даже видна и называется гу-чен («древний
город»).
Давным-давно в этом городе жила замечательная девушка по имени
Бай-хуа (Белый цветок). Она была дочерью маньчжурского гусай-да
(по-китайски - тут-лина, полковника), и с малых лет совсем не походила
по характеру на других девочек. Ее не интересовали куклы, наряды
и девичьи забавы; играла она только с мальчиками в разбойники,
в войну, и сами мальчики выбирали ее всегда своим предводителем.
Подросла девушка, в годы вошла, а о замужестве и слышать не хотела.
А когда отец попрекнул ее, что она больше похожа на солдата, чем
на женщину, то она и попросила отца, чтобы он лучше отдал ее в
солдаты, чем замуж.
Отец и подумал: чтобы дочка зря не болтала - пусть на деле узнает
житье-бытье солдатское, всю нужду и тяжесть военной службы; авось
отучится от всего, что ее полу не пристало.
- Хорошо, - сказал он дочери, - но только ты должна быть простым солдатом, нести всю тяжесть службы, идти, когда потребуется, на войну, и никогда никому и вида не подать, что ты - девушка и моя дочь!
Бай-хуа с радостью согласилась.
Через несколько дней из задних ворот гусай-дайского дома верхом на горячем коне выехал молодой воин в шишаке, толстой ватной стеганой одежде с нашитыми на ней стальными бляхами (что заменяло у маньчжур латы), с кривым мечом у пояса, садаком за плечами и колчаном, полным стрел.
Это была Бай-хуа, отправленная отцом в дальний гарнизон.
Скоро началась война. Со всех концов Маньчжурии потянулись войска
на юг, а с ними и молодой солдат надолго уехал из родных мест.
Прошло несколько лет. Отец Бай-хуауже не чаял видеть свою дочь,
как вдруг однажды ему доложили, что его хочет видеть вновь назначенный
гусай-да соседнего гума (знамени, полка). Старик вышел принять
гостя - и увидел, что это его родная дочь, которая, благодаря храбрости
и военным талантам, быстро дослужилась до звания гусай-да.
Прошло еще немного времени, и Бай-хуа так отличилась в войнах,
что император подчинял ей все войска и даровал титул «гусабэ кадалара
амбань»; таким образом Бай-хуа, не скрывавшая более своего пола,
сделалась начальником своего отца…
Она поселилась в Улагае. Нигде не было такого порядка в войсках
и нигде они не были так хорошо обучены, потому что солдатам некогда
было бездельничать. В самой середине земляного городка Бай-хуа
выстроила из глины квадратную башню. С вершины этой башни она ежедневно
наблюдала ученье солдат, и горе было ленивым или неумелым!
Так как ей, несомненно, оказывал особое покровительство бог войны
Гуань-ди (Лао-е), то на юге от городской стены она выстроила большой
храм в честь этого бога; и в этот храм, называемый Лао-е мяо, она
часто ходила молиться и приносить жертвы.
Состарилась бай-хуа и умерла девицей. Прошло много лет, но народ
продолжал особенно чтить выстроенный ею храм, и в день храмового
праздника люди собирались сюда толпами со всех окрестных мест.
Случилось, что во времена правления божественного Вань-цзун Сян-хуан-ди
на юге Китая вспыхнуло грозное восстание.
Восстание широко раскинулось по всей Поднебесной, появились мятежники
и на земле Маньчжурии. Шайки их быстро разрастались, потому что
он захватывали всех не успевших скрыться от них здоровых мужчин
и силою заставляли их служить в своих войсках. Толпы их медленно
и неотвратимо, как прилив, надвигались на Гирин.
Войсками в Гирине тогда командовал цзян-цзюнь по фамилии Дэ, хороший
человек, но плохой стратег. Он собрал сколько мог солдат и, не
разузнав хорошенько о силах врага, двинулся ему навстречу.
Недалеко от Улагая противники встретились, и началась битва. Солдаты
сражались храбро; но превосходство сил неприятеля оказалось настолько
велико, что после целого дня сражения победа видимо стала склоняться
на сторону мятежников.
Без числа полегло солдат цзян-цзюня. А когда бунтовщики обошли
правительственный отряд с боков и ударили во фланг, то солдаты
не выдержали и побежали. Сам цзян-цзюн тоже бежал через Улагай.
Но мятежники уже охватили город с трех сторон, и цзян-цзюн увидел,
что ему нет спасения: кого-кого, а его-то уж не помилуют! Тогда
он бросился в храм Лао-е, обнесенный кирпичной стеной, и спрятался
с несколькими из своих приближенных в самую отдаленную постройку
храма - в самое святилище.
Он упал на холодный пол перед гигантской статуей Гуаньди, бесстрастно
восседавшим на троне под балдахином, и стал горячо молиться о спасении
великому богу войны, покровителю династии и духу мужественной Бай-хуа
да-цзян, строительнице храма.
В первый и последний раз в жизни так молился Дэ цзян-цзюн, но,
по-видимому, напрасно… Мятежники напали уже на след и окружили
храм плотным кольцом. Спасения не было: если не приступом, так
измором возьмут враги. Много ли съестных припасов может быть в
храме?
Вдруг шум, крики и стоны среди мятежников привлекли внимание осажденных.
Цзян-цзюнь поднялся на стену и увидел, что среди мятежников происходит
что-то непонятное и необычайное: кони их бесятся, давят своих же
людей; воины бросаются друг на друга, поражая их на смерть; многие
пытаются бежать, но тут же падают.
Скоро в неприятельском стане не осталось ни одного способного сопротивляться
врага. Тогда Цзян-цзюн со своими людьми вышел из храмовой ограды
и стал допрашивать нескольких раненых, дрожавших от страха мятежников,
что у них случилось?
Все они согласно показали следующее. Только осаждающие собрались идти на приступ храма, как вдруг увидали, что внезапно главные ворота храмовой ограды раскрылись настежь. Из них в карьер выехало бесчисленное количество высоких страшных воинов на очень крупных конях, все в панцирях и шлемах, у каждого в руках большой меч и копье. А впереди - на огромном коне ужас наводящая женщина с распущенными волосами. Люди эти, как вихрь, налетели на изумленных мятежников, и началось страшное избиение, потому что бунтовщики не могли ни убежать от страшных врагов, ни защищаться. Только немногие из них, бывшие в стороне, бежали и рассеялись во все стороны.
Так защитила Бай-хуа да-цзян тех, кто обратился к ней за помощью, и наказала дерзких разбойников, осмелившихся нарушить порядок в ее вотчине.